Льву Николаевичу Толстому 7 сентября исполнилось бы 190 лет
Камышане почитали великого писателя.
Городское начальное училище на улице Царицынской некогда носило имя Толстого.
Речь идет о здании на улице Советской, которое современные горожане часто называют «Дом Учителя». Многие ли в наши дни знают, что «толстовским» училище стало не благодаря, а вопреки существовавшему положению вещей? Имя автора «Войны и мира», «Анны Карениной», «Воскресения», «Крейцеровой сонаты» и других, не менее известных произведений, было в начале XX века под строжайшим высочайшим запретом.
Дело в том, что Лев Николаевич придерживался весьма неординарных взглядов на мироустройство. Столь резких, что в веке двадцать первом его за выпады против Церкви, призывы к упразднению государства и мысли о безнравственности всякого патриотизма могли бы привлечь по уголовной статье за экстремизм и разжигание национальной розни.
Российское же телеграфное агентство в феврале 1910 года сообщило об отлучении известного писателя от Православной Церкви. Страна разделилась на сочувствующих «изгнаннику» и ненавидящих его. Строго говоря, Синод во главе с обер-прокурором Константином Победоносцевым порывался совершить «изгнание» еще в 1880-е годы. Но Александр III сказал, что не наденет на Льва мученического венца.
После смерти Александра III Победоносцев активизировался. Новые власти взвешивали «за» и «против» ровно до того момента, как в 1899-ом году вышел роман «Воскресение», где Лев Толстой утверждал, что лицемерие и ложь церковных обрядов есть отражение лжи и лицемерия всего уклада государственной жизни. (Сам Победоносцев в произведении фигурирует как Топоров).
Российскую действительность «зеркало русской революции» (помните знаменитое ленинское определение?) представлял «живым трупом», единственным выходом из тупика видел не что иное, как «разрушить эту пакость». Парадоксально, но враг насилия и поборник непротивления призывал к «ниспровержению основ».
Первоприсутствующий в Синоде митрополит Санкт-Петербургский Антоний был в ярости от писательских нападок. Николай II, по обыкновению, уповал на волю мистического течения судьбы. В определении Синода, одобренном царем и подписанном семью архиереями, Толстого назвали «лжеучителем» и обвинили в ниспровержении всех церковных догматов. Проклинать бунтаря официально так и не призвали, но правительственные и черносотенные публицисты начали травлю писателя.
Дописались до того, что «…после отлучения от Церкви выражение лица графа на портретах приняло сатанинский облик». Камышане не поверили в бесовщину, и смелое присвоение имени Л. Н. Толстого городскому четырехклассному училищу – тому подтверждение.
Волжане, как М. Горький, сочли Льва Николаевича человечнейшим и, как Стефан Цвейг в своем эссе о Толстом, решили, что он более нравственный, зрячий, бдительный и страстный, чем другие, самое серьезное и ясное отражение невидимой первозданной формы из мастерской мирового художника».
Арина МАКСИМОВА
